Зажигались огни...
И эта песня учила его больше, чем сто семинаров.
В паровиках, которые ходили от Савеловского вокзала до
станции Икша, человек пел "с наше покочуйте, с наше
поночуйте...", и герои военных песен были ему братьями, словно
он сам, а не его отец, прожил вместе с ними в землянке четыре
военных года.
А про него самого песен не было. Ну, всякие там
"Фай-дули-фай-дули-фай!" или "На кораблях матросы ходят хмуро"
- это не в счет. А такие, которые, как говорили, адресовались
ему лично, - эти как-то не пелись. И вот странно: человек
решает сам написать песню. Нет, не песню, а песенку. Просто
так. Для себя. И вдруг он узнает, что его песня понравилась
друзьям. Вот это да! Вот это уж никак не ожидалось!
Но в большинстве своем песни умирали, так и не прижившись.
Среди них было бесчисленное множество песен про глаза,
отличавшиеся друг от друга лишь мастью: синие, черные, зеленые,
"голубоватые слегка". Появился штамп. Песня о прелестях
туризма: "Пусть дождь, снег, град, ветер, циклон, антициклон,
цунами, торнадо - или другие метеорологические трудности - все
равно мы пройдем этот маршрут". Или: "Как хорошо, что мы
промокли". И опять бесконечный рефрен: "Пусть". Попадались
песни и получше, но интересны они были для определенной группы
людей, предположим, для второй группы первого курса. А
четвертый курс, не говоря уже обо всем народе, на них не
реагировал. Но среди этих наивных и часто совершенно
беспомощных сочинений стали появляться песни, которые не
умирали, которые вдруг сами по себе вспоминались, неведомыми
путями ехали в другие города, перешагивали в другие институты.
Они выжили в этом никем не организованном конкурсе, вошли в
сердца людей прочно и надолго, ибо им перед этим пришлось
выдержать конкуренцию с песнями, которые были хорошо
оркестрованы, безупречно исполнены и переданы в эфир по всем
правилам соответствующей техники.
Из слабого и ни к чему не обязывающего ручейка такая песня
выросла в заметный поток. От ствола стали отрастать веточки:
песня-размышление, диалог, монолог, рассказ, пейзаж. Из этой
песни образовался новый жанр журналистики - песня-репортаж. И
если сейчас можно подвести итог, то следует отметить, что,
конечно, главное в этих песнях - слова, которые в большинстве
случаев отвечают самым придирчивым требованиям песенной поэзии.
Это и понятно. Большинство авторов подобных песен не имеет
музыкального образования и, скажем прямо, менее талантливы в
музыке, чем в стихах. Исключение, пожалуй, составляют три
безусловно одаренных в музыкальном отношении автора - А.
Якушева, Ю. Ким и Е. Клячкин. Кстати, это обстоятельство не раз
отмечали и профессиональные композиторы.
И все же большинство этих песен не тяготеет к канонической
форме, выбивается из ее догм и установок. Хорошо это или плохо
- безапелляционно утверждать невозможно. Каждый раз это
отдельный случай, который должен разбираться не по основному
параграфу, а по дополнениям и сноскам к нему.
В этом явлении несколько раз пытались разобраться журналы
"Молодой коммунист", "Октябрь". "Литературная газета" в прошлом
году организовала большую дискуссию, но суть ее осталась весьма
расплывчатой. Кроме того, газета начала эту дискуссию с письма
некоего инженера, который критиковал слова одной альпинистской
песни, выдавая ее за образец самодеятельных сочинений. При
ближайшем рассмотрении выяснилось, что слова эти -
действительно очень плохие - написаны профессиональным
поэтом-песенником. Об этом газета почему-то умолчала.
Больше всех с этими песнями работает радиостанция "Юность",
которая по-настоящему решила разобраться в этом явлении и
оценить его.
Песни эти называют по-всякому. Самодеятельные. Студенческие.
Туристские. Авторы их - "советские шансонье", барды,
менестрели. Можно и еще что-нибудь придумать.
Но дело не в том, как их называть. Дело в песнях, которые
говорят сами за себя, не нуждаясь в адвокатах. Дело в авторах,
ибо они живут в гуще народа и в известном смысле сами являются
его голосом. И черпают темы для песен в своей лаборатории, на
своем заводе, на своем корабле или вот в роднике.